04/10/2024
⚫ Похороны дома
О ритуалах, которыми мы (не) наделяем этапы существования домов
Дома «рождаются» и «умирают», и это заметные события в городе. Открыт новый объект — праздник, снесён старый дом — трагедия. Когда дом «меняет девичью фамилию» и переходит другому владельцу, это отражается в новостях, когда дом закрывается на ремонт, к нему спешат фотографы запечатлеть старые интерьеры. А когда дом сносится?
Как сказала одна уличная художница про наше время: ни женить, ни хоронить не умеют. Ритуалы нашей культуры стали достоянием истории, мы уже не понимаем, зачем на свадьбе хлеб-соль и как семь блюд на поминках помогают пережить утрату. Однако, мы спешим в бар, чтобы обсудить с друзьями хорошее или тяжёлое событие, нам всё-таки нужны артефакты для переживаний. А умеем ли мы отмечать перемены в окружающем мире?
Как мы прощаемся с домами? Два примера.
⚫ Снос первый. Громкий
Горького, 129 и 131. Не памятники архитектуры, на главной магистрали исторического центра, входят в известный квартал–1833 и уже много раз обсуждались в связи с расширением улицы Горького. Без них на этой улице в пределах центра из деревянных домов остался только дом, где бывал Ленин. Болезненная утрата для многих горожан.
Непонятно, было ли достаточно информации о предстоящем сносе. Обычно такие новости не будоражат до приезда экскаватора, и реакция на это — обида. Как будто ребёнка обманули и во сне обстригли любимые косы.
Снос домов обсуждали с друзьями и в комментах, приходили посмотреть на процесс. Интересно, с каким чувством? Попрощаться, поглазеть? Можно засчитать за ритуал отпевания многочисленные посты сочувствующих градозащите. Был пикет с предъявой губернатору. Были акты «сохранения частицы мощей» — сняты старые двери, сохранены кирпичи Фальконье. Кажется, на этом всё. Хватило? Не помогло?..
⚫ Снос второй. Тихий
Лудильный переулок, 10-ДД1. В бывших складах Стройтреста с 90-х годов располагались вытесняемые на периферию жизни бизнесы, и там же ковался «верни мне мой 2007-й» — это легендарные репточки «Лондон» и «Станок». Снос, незаметный для города и важный для узкой тусовочки.
Мы пришли посмотреть на «Станок» в разрезе, когда его сносили. Поймали взгляд охранника: «да что с этих фриков взять», проходу не воспрепятствовал. Рассказал, что за неделю сноса только за его смены приходило человек 10, что-то уносили из обломков. Личное ощущение — спокойно попрощаться с местом из бурной молодости, отметить себе, сколько лет прошло и как мы изменились. Строка в паспорте меняется у дома, а я делаю отметку на линии жизни себе.
***
Прозвучит патетично, но нам бы научиться прощаться с домами уважительно. Уметь готовиться психологически и уметь проживать. Нужны эксперты и ответственные журналисты, чтобы бережно сообщить тяжёлый диагноз. Нужно умение горожанина следить за здоровьем города и понимать, когда придёт конец старику, просто быть рядом, чаще фотографировать при жизни. Когда это произошло, сделать достойную похоронную рамку. Может быть, даже повесить табличку на новом здании о годах существования здесь его предка.
Готовить дома к смерти, как в «Прощании с Матёрой», и не только из отчаяния, но и из уважения. Побелить избу на прощание — это внутренний ритуал проживания сложного этапа. Это эмпатия к месту. Говорят, в одном городе перед сносом старого моста на него поставили рояль, дали концерт, и под махание платочками горожан с честью обрушили.
Мы умеем подбирать одежду к событию, но с трудом подбираем слова к чувствам, куда нам до проживания многогранных городских процессов.
Когда дом получает статус памятника архитектуры, он приобретает вынужденное бессмертие. Владелец ответственен за его состояние. Само понятие «памятник» несёт в себе дух вечности, но посмотрите на линию времени чуть шире — статусы объектов культурного наследия стали присваиваться в нашей стране с 1960-х, а большая часть домов получили их вообще в 1993-м. Перешагнули черту музейности. Их теперь нельзя сносить, их никогда нельзя будет снести! Но они будут умирать.
